В статье выявляются связи между поэмой А. А. Блока «Двенадцать» (1918) и «всемирно-исторической драмой» Х. Ибсена «Кесарь и Галилеянин» (1873). Отталкиваясь вслед за норвежским драматургом от христианского парадоксализма, поэт радикализирует его настолько, что разламывает рамки традиционных христианских представлений. В поэме можно заметить довольно сложную опосредованную связь с парадоксализмом и Достоевского (чью христианскую идентичность трудно поставить под сомнение), и особо любимого Блоком Ибсена, в системе воззрений которого важно заметить лютеранскую доминанту, имплицитно отсылающую к некоторым гностическим воззрениям, которые вполне логично актуализировались в европейской культуре последних двух столетий. Заслуживает внимания сходство между столь разными, на первый взгляд, произведениями, как «Двенадцать» и ибсеновская дилогия: в обоих Христос является призрачно, не во плоти, у Блока — незримо для всех персонажей, у Ибсена — как видимый лишь очень немногими. И в том и в другом случае он несет возмездие — эта тема одинаково важна как в творчестве Ибсена, так и в творчестве Блока. Как у норвежского драматурга, так и у русского поэта-символиста мировая история осмысляется с позиций религиозно-метафизического парадоксализма. Герой Ибсена, отрекшийся от Христа, начинает самые жестокие, кровавые гонения на христианскую церковь с целью истребить христианство (стреляющие и в «Святую Русь», и в незримого для них Христа блоковские красногвардейцы создают ему в таком случае своеобразную параллель), но достигает цели, противоположной своим намерениям: он очищает христианство и тем самым его спасает. Об ибсеновском Юлиане можно сказать то же, что было сказано Блоком о Красной гвардии — это «вода» на мельницу христианской церкви. Трудно сказать, вспоминал ли Блок об ибсеновской дилогии, работая над своей поэмой, однако параллелизм художественного мышления обоих авторов — факт очевидный и заслуживающий внимания.
